| Будни и праздники
(Игра, игры, обычаи и обряды
в народной практике воспитания)
Игра и игры с одной стороны, обычаи и обряды с другой, хотя часто внешне и похожи, играют в народной практике воспитания, обучения и включения в жизнь общества подрастающего поколения различную роль. Обычно их рассматривают с точки зрения дидактики, не затрагивая глубинного их смысла, не задаваясь вопросом об их роли и месте в этнической культуре. Но именно это и есть главное, определяющее функции рассматриваемых явлений в этнопедагогике.
4.1. Детские игры
Каціласа торба з вэлікого горба,
А ў той тобі хлеб–пшэніца, –
З кім хоч, з тым поделіса!1
Это одна из самых распространенных считалок, которые применялись в различных играх на Полесье. Тот, на кого выпадало последнее слово выбирает, с кем будет делиться. Одни выбирают постоянно друг друга – это уже сложившиеся дружеские отношения, часто они распространяются не только на игры, и продолжаются долго, иногда всю жизнь. Другие выбирают тех, кого считают в данный момент выгодным партнером или необходимым в будущем.
Но вот остается один, на него не выпало последнее слово, и его никто не выбрал. Ему предстоит ловить своих товарищей, если игра в догонялки (у зайцэ – тех, кого догоняют – зайцы, догоняющий – волк или собака). Может быть ему предстоит искать своих товарищей, если игра в прятки (хаванки) или как то по другому водить в игре.2
Игр было великое множество. Среди малышей популярностью пользовались игры подвижные: в прятки, догонялки, палочки–стукалочки и другие, описание которых можно найти в литературе.
Одной из любимых игр была «обиянка»3. Игроков должно было быть не менее трех. Схема игры такова. Прямая дорожка делилась на три поля (см. рис. 8).
1 2 3 4
Рис. 8. Игра в “обиянку”
При помощи считалки определялись ведущие (выбивающие), которые располагались за гранью 1 и 4 поля. Остальные игроки между гранями 2 и 3. Один из выбивающих маленьким мячом бросает в играющих, стараясь попасть, “выбить” игроков. Игрок, в которого попал мяч, выбывает из игры. Мяч ловит выбрасывающий, который стоит за гранью 4.
Игроки в поле имеют право перебегать между гранями 2 и 3, убегая подальше от бросающего мяч. Они также имют право ловить мяч. Поймавший сменяет “выбивающего”, который идет “в поле”. Туда же возвращаются и все ранее выбитые игроки. “Выбивающие” имеют право ловить мяч между гранями 1 и 2, а также 3 и 4 соответственно. В случае успеха они получают право броска с грани 2 или 3, что существенно облегчает задачу “выбить”. Мяч можно ловить только на лету, пока он не коснулся земли. Задача: “выбить” всех игроков в поле.
Игра очень подвижная, играют дети всех возрастов. Размеры “поля” и расстояние между гранями различное, в зависимости от возраста и сноровки играющих. Мяч в старые времена был сшитый, тряпичный. Особенно этой игрой увлекались дети младшего возраста и девочки–подростки.
Это чрезвычайно упрощенный вариант знаменитой лапты – очень распространенной в прошлом игры у восточных славян, а возможно и у всех индоевропейцев.
Не исключено, что в древности эта игра имела ритуальный характер. (Ритуальные игры с мячом сохранились у многих народов4, но это тема отдельного большого исследования).
Вероятно восточнославянская лапта сохранила наиболее архаичные черты этой ритуальной индоевропейской игры в мяч. Английский, или лучше сказать – германский вариант этой игры, превратился в национальный вид спорта в США – бейсбол.
Возможно описанная выше “обиянка” была детским вариантом ритуальной игры. С взрослением эта игра не исчезала, а только усложнялась, и уже в юношеском возрасте исполнялась (именно исполнялась, т.к. ход ее очень напоминал до предела символизированное драматическое действо), со строгим соблюдением всех правил и предписаний. Нужно заметить, что еще в 50-е годы 20-го века в лапту играли и взрослые мужчины. Это происходило по большим праздникам летом, чаще всего в престольные праздники. Причем ролевое участие игроков и значение игры для подтверждения статуса участника было очевидным.
Вернемся, однако, к детям.
С 6-и – 7-и лет игры мальчиков были уже другими, требующими затраты силы, сноровки обращения с игровым инвентарем, чаще всего деревянным кием (он, как рычаг или держак входит элементом практически во все орудия труда), ножом, топором.
Вот распространенная игра «у круг» или «у цурку»5. Играют чаще всего двое. Один «у крузи», другой «у поли». На земле чертится палкой круг, диаметром около 1.5 м. В центре круга делается небольшое углубление. Инвентарь игры – палка, длиной 0,5 – 0,7 м. и цурка – 0,15 – 0,20 м. Кому играть первым в круге определяется чаще всего по палке. Один игрок подбрасывает палку вверх, второй хватает ее рукой. От места захвата и начинается «измерение». Первый хватает рукой палку поверх руки второго, поверх его руки перехватывает палку второй и так до верхушки. Чья рука оказывается последней, тот овладевает палкой и играет в круге. Он устанавливает «цурку» так, чтобы один конец ее торчал над углублением наклонно. По нему играющий ударяет палкой и цурка взлетает вверх. Вторым ударом нужно отбить ее как можно дальше от круга.
Играющий в поле может ловить летящую цурку, либо отбивать ее в направлении круга. В случае, если цурка поймана, то играющий в круге уступает свое место игроку в поле. При этом «сгорают» все заработанные ранее очки, которые он не успел «прибить».
Но вот цурка отбита, или просто падает на землю. Играющий в поле бросает ее, стараясь попасть в круг. Игрок в круге имеет право отбить цурку палкой, и бросание цурки превращается в волнующее состязание в ловкости, меткости, с множеством обманных движений. Если цурка попала в круг, то игроки меняются местами. В противном случае игрок в круге меряет палкой расстояние от границы круга до того места, где лежит цурка: десять, двадцать, тридцать, … сто, сто десять, … тысяча, – прибита, т.е. она не списывается, если игрок в поле поймает «цурку». Играют до тысячи, пяти тысяч, десяти и т.д.
У этой игры много тонкостей и вариантов. Ловкие игроки несколько раз подбивают цурку над кругом и только потом выбивают ее далеко в поле. При этом результат измерения умножается в столько раз, сколько раз цурку подбил игрок в воздухе над кругом. Начинающие и малолетки били «с руки», что намного проще…
Кроме описанных имелось много других игр и их вариантов. Причем варианты одной игры в разных регионах могли существенно отличаться друг от друга.
4.1.1. Игры в этнической культуре
В прошлом игр было гораздо больше. Однако они были вытеснены играми, имеющими «интернациональный» характер – «в резинки», «классы» и т.д. Возможно это произошло в значительной степени по причине более интенсивных контактов детей разных этнических культур. Как известно, для общения и контактов разноэтничных по происхождению людей, лучше всего подходят способы общения, не выработанные этими культурами или отчужденные от них в качестве интернациональных. Такими являются международные языки, изобразительное искусство, музыка.
Для детей средой общения является в значительной степени игры. Поэтому и играют не в лапту, «обиянку», «бейсбол», «цурку–палку», а в «классы», «резинки», другие игры, понятные и сельскому ребенку, и городскому, и девочке с Полесья, и грузинке… Вообще – игра, как средство и среда общения и контактов в этнографии пока еще не изучена.
Среди забытых игр есть весьма интересные. Например – «в свинью». Задача состоит в том, чтобы ударами палки загнать сшитые мячики в лунки, выкопанные в земле. Плебейская игра с Полесья – «в свинью», чрезвычайно напоминает аристократический английский крокет.
Возможно это тоже игры одного индоевропейского корня, имевшие раньше ритуальный характер.
В приведенном примере особый интерес вызывает превращение народной игры в аристократическую забаву. Возможно, он является отголоском превращения народной игры в ритуальное действо, как это произошло у тольтеков с игрой в мяч6, суть которой – загнать каучуковый мяч каменной битой в кольцо, укрепленное на стене. Видимо это была народная игра, носившая ритуальный характер и очень широко распространенная. При смене религиозной системы она была канонизирована и вошла в обрядность, исполняемую только посвященными. Для того, чтобы это действо не оскверняли непосвященные, эта игра была запрещена для всех остальных. За нарушение запрета была введена смертная казнь. Кстати, проигравшая команда также приносилась в жертву на алтаре…
Но это пример превращения игры в ритуал. Чаще бывало наоборот – ритуалы отживших религиозных систем превращаются в игру, развлечение. И только исполнение лапты или «загон свиньи» в праздничные дни взрослыми мужчинами все еще носил смутный, еле различимый отпечаток ритуального действия. В новые ритуалы и обряды превратились крокет и бейсбол. Но это уже другая тема.
Нужно заметить, что игры более тесно связаны с этнической культурой, чем некоторые другие элементы, в них характер и особенности этой культуры проявляются очень четко. Поэтому утрата игр как элемента этнической культуры весьма болезненно сказывается на ее воспроизводстве в сменяющих друг друга поколениях…
Существовали игры в помещении, игры с использованием специально изготовленного инвентаря из камушков, мелких костей животных. Набор из камушков или костей подбрасывали и, либо ловили, либо смотрели, как они упадут и по положению костей или камней определяли очки или ход. Способов бросания много, они различны в разных регионах. Правил игры тоже множество. В упрощенном виде это знаменитая игра в кости.
Были игры–танцы, игры–развлечения, игры–гулянья и т.д.
Часто сценарий игры заключался в стихотворении–считалке. Вполне могло быть такое начало: при помощи считалки, или каким либо другим способом определяются «черт» и «баба». Черт водит. Играющие сообщают «бабе» какой они будут краской – так, чтобы не слышал «черт», и после этого кричат, что все готовы. При появлении «черта» хором считают:
Бім–бом, цілі–бом!
Еде чорт із горбом!
- Продай, бабо, краскі!
- А якоі? – спрашивает “баба”.
- Зелені, – (или любой другой) – отвечает “черт”6.
Если такая “краска” есть, “черт” уводит ее на свою сторону. Если нет, то его свистом, смехом, улюлюканьем прогоняют, но он появляется снова. И все повторяется столько раз, сколько играющих изображают “краски”. Играющие выбирают названия позаковыристей: “ружова”, “малинова”, “вишнева” и т.д. Так складывается две команды.
Продолжение может быть в виде любых игр–соревнований двух команд. Таких игр тоже очень много.
Игры не организуются взрослыми и проходят без их надсмотра. Дети сами порекрасно все организуют и конторолируют. Вариантов начала игр не очень много. Детям достаточно условиться, с чего начать: допустим, с “красок”. После расчета и отгадывания “чертом” красок, команды распределены. Между ними начинаются состязания. Это могут быть выполнения поручений за отобранные перед этим фантики или что либо другое.
Одна игра перетекает в другую, плавно сменяет ее. Начав с “красок”, неизестно, какой игрой закончат дети – отгадыванием загадок или прятками. Переход от одной игры к другой всегда естественнен и логичен, несмотря на многовариантность.
Вмешательство старших не только не требуется, но и вредно. Дети в играх при участии старших опираются на их авторитет и лишаются возможности проявлять самостоятельность и инициативу. А развитие самостоятельности и инициативы является одной из основных задач игр и это прекрасно понимали местные сельчане и мещане.
На Полесье и не принято было вмешиваться взрослым в детские игры – пусть себе играют. Если кто–то из старших вмешивался, их урезонивали: “Ты тоже подециниус – бы маленьки! Чого чэпляесса до детей?” – и никакие оправдания не принимались. Детские игры были неприкосновенны.
Вмешательство взрослых могло быть оправдано, когда пора прекращать игры и идти домой. Или когда дело среди детей доходило до драки. Тогда любой старший просто обязан был вмешаться, и «по шее» получали драчуны как правые, так и виноватые. Дети на старших в этих случаях не особо и обижались. Это было не наказанием, это был акт прекращения драки. И взрослые иногда явно, при детях, не выясняя, кто прав, кто виноват, наказывали их, причем каждый «получал» примерно поровну.
На отношения родителей драка детей практически не оказывала влияния. И если родители считали необходимым наказать детей, то каждый наказывал своих.
В этом случае, как уже говорилось, соблюдался строгий паритет. Каждый получал от своих родителей полной мерой в соответствии с серъезностью происшествия и семейной традицией. При взвешивании паритета последнее обстоятельство, безусловно, учитывалось.
Подзатыльник, например, полученный мальчиком, в семье которого не приняты телесные наказания, был весомее, чем рутинная порка ремнем ребенка, в семье которого это обычное явление.
Автору пришлось присутствовать при разговоре, когда молодому отцу старшие соседи делали строгое внушение за то, что он переусердствовал в наказании сына – именно дал ему подзатыльник. Отец мальчика пробовал оправдываться:
Тож Іван свого папругою пэрэцяг тры разы – ёмуж обідно будзе, шчо я свого толькі злёгку “погладзіў” по потыліцы.
Один из пожилых соседей не спеша прикурил и спокойно ответил:
Івана самого бацько лупіў як Сідорову козу по дзесяць раз на дзень, і вон своіх тоже “обхажвае” окрайцэм ці папругою. Але у іх гэто завэдзёнка. А ты ўспомні, ці часто цебэ твой бацько “гладзіў” по потыліцы?
Так шчо не роўнюй… – подытожил старик, занятый плетением кошелки…
Вот это “не роўнюй” и показывает принцип паритета в наказании – равенство должно соблюдаться не в количестве и силе ударов, а в тяжести наказания для провинившегося. Такой подход к наказанию в этнографической практике автора встречался только на Полесье.
Думаю, комментарии к вышеприведенному случаю не нужны. Это решение проблемы наказания весьма мудрое и основано оно на опыте многих поколений. Говоря современным языком это тонко расчитанный психопедагогический прием. Правда «дядьки» даже понятия такого «психопедагогика» не знают. Психи, для них и есть психи…
4.1.2. Игры и игрушки
Вернемся к играм. Они чаще всего основывались на ловкости, сообразительности, они тренировали тело, ум, память. Как сказано выше, они вырабатывали самостоятельность и способность к проявлению инициативы. В этом было их предназначение.
Игрушки применялись своеобразно. Во первых они были просты. Покупных почти не было, а если и были, то это чаще всего гончарные фигурки или свистульки, устройство которых очевидно (рис. 9). Практически все остальные игрушки делались старшими братьями и сестрами или бабушками и дедушками при участии самих детей7.
Подрастая, ребенок сам делал себе игрушки.
Ч
асто игрушками становились испорченные, сломанные или по какой то другой причине выброшенные орудия труда. Они в играх могли применяться по своему прямому назначению и ребенок с очень раннего возраста знакомился с орудиями труда, а следовательно и технологиями. Часто дети Рис. 9. Керамические свистульки.
(Д. Городная, Столинский р-н, Брестской обл.)
сами для своих целей ремонтировали и восстанавливали такие орудия. Но чаще эти предметы играли роль символов, заменяли недоступные или невозможные в игре предметы или явления. Но об этом несколько ниже.
Домашнее изготовление игрушек было традиционным и почти не зависело от достатка семьи. Еще А. Киркор в очерке «Долина Припети», напечатанном в 3-м томе «Живописной России» в 1882 году отмечал достаток, и даже зажиточность населения Припятского Полесья в сравнении с остальными регионами8. Следовательно, игрушки не покупались не по причинье нищеты или жадности.
Причина в другом, и она имеет глубокий гуманистический смысл. Ребенок, участвуя в изготовлении игрушки или наблюдая, как она делается, знакомился с ее устройством, – структурой, не разрушая ее, а создавая, конструируя. У него с раннего возраста развивается способность к познанию не путем разрушения вещи, а путем ее созидания, конструирования. Это конструктивное начало развивалось потом, когда ребенок включался в труд, превращалось в мировоззрение, в отношение к людям и природе.
Такое же конструктивное отношение к игрушке отмечено практически всеми этнографами, этнологами, антропологами, кто занимался вопросами воспитания детей в этнической среде9.
Нужно сказать, что этот принцип народной педагогики не осмыслен и не оценен по достоинству. Видимо сказались штампы отношения к детству как к чему-то несовершенному, низшей ступени культуры. Однако уже хорошо известно, что детская субкультура является вариантом этнической и равноценна с другими субкультурами: подростковой, юности, взрослых, старости10.
В современной практике дошкольного воспитания ребенка стремятся снабдить красивыми, яркими и сложными игрушками, которые должны способствовать развитию ребенка. И все удивляются, почему это дети не играют в игрушки бережно и с чувством глубокой благодарности к взрослым? Да просто потому, что для ребенка не существует вещи, структура которой неизвестна.
Чтобы вещь была признана ребенком «своей», он должен узнать как она устроена11. В крестьянской и мещанской среде Полесья ребенок познавал вещь, участвуя в ее создании. Поэтому для познания ломать ее не было необходимости, и он не ломал.
Современные дети поставлены в такие условия, что для познания игрушки вынуждены ее ломать (ибо есть только два пути познания – конструктивный, созидательный и деструктивный, аналитический, разрушающий). Таким образом, уже с раннего возраста дети усваивают, что для познания вещи ее нужно разрушить.
Дальше – больше. Ребенок отлучен от изготовления вещей до 16 – 18 лет. Он только потребляет. А потребление также сопряжено с разрушением потребляемых предметов, и процесс потребления тоже связан с познанием. Таким образом, закрепляется стереотип отношения к познанию как к процессу разрушения.
Человек остается на положении ребенка до 16 – 18-летнего возраста. Мир для него состоит из вещей, о которых он знает преимущественно то, что их можно потребить и ему известно как это делается. От общества требуется только одно – предоставить индивиду возможность потреблять, и не только вещи, но и плоды человеческих взаимоотношений, в конечном итоге – другого человека. Нужно только, чтобы эти вещи и люди были доступны для потребления, да существовали какие то правила, которые бы ограничивали возможность потребить самого потребителя.
Мораль по существу подменяется именно этими правилами. Они составляют и основное содержание системы права. По существу современное право регулирует не отношения между людьми, а устанавливает правила потребления.
В этой связи появление идеи «Общества потребления» не случайность, а результат эволюции инфантилизма. Эта идея многолика и многовариантна, она имеет свою историю и отнюдь не является изобретением ХХ века. Но всегда истоки такого общества закладываются в детстве отлучением ребенка от участия в творении, созидании.
Дальше человек уповает на светлое будущее, где каждому по потребностям. От него же – по способностям, которые опять же выражаются только развитой способностью к потреблению. Не случайно «первая фаза коммунизма – социализм» базируется на учете, контроле и распределении, т.е. регулирует именно потребление, а не стимулирует созидание – последнее целиком зависит от сознательного отношения к труду.
Из того же ряда и такие явления, как упование на милость царя, мудрость генсека, отеческую заботу президента и т.д. Все они выступают как «податели», (а по сути распределители) благ. Ибо подателем может быть только Творец. И в этом смысле только человек-творец имеет право считаться созданным по образу и подобию Божию. Бунт Сатаниила – это бунт потребителя, считающего себя обделенным при распределении благ и привилегий12. Также и любая революция или реформа это перераспределение, а не сотворение. Не случайно все известные формы власти и режимы в первую очередь озабочены созданием для себя благоприятных условий для потребления. Интересы народа или человечества – это, чаще всего, только фарисейское прикрытие истинных целей – господства над системой распределения, т.е., контроля над потреблением.
К примеру, западные демократии родили идею технократического общества. Технократическая элита берет на себя заботу о расширении возможностей потребителя, и только она знает, как нужно этим обществом управлять и как создавать необходимый запас потребляемых вещей и отношений. Она берет на себя роль Творца и присваивает себе право прощать и карать, опять же через контроль над потреблением.
Общее одно: человек отрывается от процесса творения, хотя Мир твориться каждое мгновение, Божеский акт Сотворения реализуется и в деятельности человека. Оторвать человека от совместного Творения (именно таково изначальное значение слова «Сотворение»), означает оторвать его от Бога. Именно поэтому инфантилизм изначально безбожен и враждебен человеку, какие бы формы он ни принимал.
Познание через разрушение, присвоение по частям и потребление доступного, рождает убеждение, что «мы не можем ждать милостей от природы – взять их в свои руки – вот наша задача» (И. Мичурин).
Процесс познания через разрушение продолжается в школе. Там тоже мир расчленен на физический, химический, биологический и т.д. Изучение вещей, явлений и отношений начинается не с созидания и жизни, а с расчленения. Поэтому не вызывает удивления, что школьники беззаботно ломают мебель, деревца, судьбы друг друга, бьют посуду, стекла, физиономии. Ведь все равно это не свое, кто-то отреставрирует сломанное, восстановит разбитое – именно такое дегенеративное понятие вдалбливают и нам и на Западе последнее столетие.
Понятно почему: иначе нельзя было бы с такой легкостью ставить опыты по построению социализма в одной отдельно взятой стране, утверждению «Тысячелетнего Рейха» для обеспечения культургерской миссии арийской расы, реализовать «Великий скачок» и множество других, более «мелких» проектов: поворота рек, осушения и засоления регионов, строительству взрывоопасных АЭС в самых удобных для максимального поражения радиацией человека местах и т.д.
Н
ужно сказать, что в других странах происходит принципиально то же самое, только с другой идеологической окраской. Большую, если не
Рис. 10. Модели лодок из сосновой коры. (Столинский р-н.)
решающую роль в этом играет современная педагогика.
Редкий человек способен собрать себя по кусочкам после воздействия современной педагогики, ибо с разрушением мира она расчленяет и человека…
Народная педагогическая практика сумела сохранить созидательное начало познания и восприятие мира целостным, нерасчлененным. Это, пожалуй, самое существенное для настоящего времени.
Однако вернемся к игрушкам. Они были долговременными и разового пользования. К первым относятся куклы, мячи, другой инвентарь игр, игрушечные орудия труда и «вооружение». Пришла весна. Дети имеют острую потребность во флоте для многочисленных ручьев и луж. Сначала старшие с участием детей, а потом и сами дети вырезают «дубкі» и “чоўны” из толстых кусков сосновой коры (рис. 10). Материал всегда под руками, а в качестве инструмента годится любой нож.
Делались также модели повозок, орудия труда. Кора и дерево были превосходным материалом. От вырезания из мягкой и податливой коры ребенок вскоре переходил к дереву и к 6-и годам уже практически каждый уверенно владел ножиком.
Примерно к этому времени мальчик приобретал свой первый ножик. Чаще всего выменивал его у кого либо из старших мальчиков на какую либо «ценную» вещь. Ножики часто терялись, поэтому нередко мальчик ножик просто находил, и если не случался его хозяин, то инструмент оставался у счастливчика.
Распространен был обычай давать ножик в пользование или «насовсем» за мелкий выкуп или символическую услугу.
Таким способом приобретались ножики у отца, крестного, старших братьев. Дарить ножик и принимать его в подарок строжайше запрещалось. Поэтому родители всегда старались выяснить происхождение ножика у мальчика. Если выяснялось, что это подарок, то его следовало немедленно возвратить со строгим выговором дарителю или его родителям. Подаренный ножик приносил несчастье13…
Вырезались не только традиционные для быта предметы. Мальчики имели целые гаражи автомобилей, автобазы, флотилии современных кораблей. Все эти модели–игрушки были самых разных размеров – от предметов, которые можно было несколько штук разложить на ладони, до игрушек внушительных размеров табуретки.
Р
ис. 11. Типы луков и стрел. (Столинский р-н, Брестская обл.)
Разнообразным и весьма внушительным был арсенал «вооружений», который использовался в ролевых военных играх на сюжеты из литературы и кинофильмов. Такое оружие могло быть представлено в виде действующих, часто весьма эффективно, моделей. Это в первую очередь лук и стрелы.
Лук делался из дубового сука толщины и длины, соответствующей возрасту и силе владельца. Стрелы делали чаще всего из прямого сухого камыша (черету). В более толстый конец стрелы вставлялся наконечник из дубовой щепки, верхний сегмент для утяжеления забивался землей. Чтобы камышина не кололась, ее в месте вставки наконечника туго обматывали слоем ниток. Стрела была чаще всего без оперения, но иногда в нижнем сегменте стрелы делался паз и туда вставляли обрезок гусиного пера (рис. 11).
Популярностью пользовались шпаги, сабли, пистолеты, ружья, винтовки, автоматы, пулемёты, были даже тяжелые колодки «максимов» на колесиках. Всё это был игровой реквизит для проигривания эпизодов из прочитанных книг или просмотренных кинофильмов. И в этих играх далеко не всегда побеждали Д‘Артаньян и мушкетеры, «красным» не всегда удавалось разгромить «белых», а «немцы» вдруг начинали проявлять человечность и пользовались сочувствием «местного населения».
Рис. 12. Игрушечное оружие. (Столинский район, 60-е годы).
Вообще это любопытнейшая тема, которая ждет своего исследователя. Но уже сейчас можно сказать, что в результате таких игр, не организованных специально, не введенных в рамки «воспитательных задач», дети начинали скептически относиться к однозначно–схематичным описаниям событий как в художественной литературе, так и в научной и научно–популярной. Это же в полной мере касалось и сюжетов кинофильмов. Поэтому критическое отношение к истинности описываемых в книгах событий, характерное для полешуков, вполне объяснимо. Это не результат забитости или какого то комплекса, а выработанная с детства привычка к критическому анализу любой информации.
Всё «оружие» и «амуниция» были самодельными. На рис. 12 представлены образцы такого реквизита.
Дети постарше и подростки часто увлекались действующими и достаточно опасными «игрушками» – «стрельбочками» из корпуса пули, откуда выплавлен свинцовый сердечник, «самопалами» из медной или железной трубки, которые заряжались со ствола порохом или «серкой» спичек. Для одного выстрела «самопала» требовалась примерно коробка спичек. На рис. 13 представлены образцы таких «игрушек».
Р
ис. 13. «Стрельбочка» и самопал. (Столинский р-н.)
В детстве автору самому приходилось иметь дело с такими «игрушками». Уверен, что любой полесский мальчишка 40-х–80-х годов изготовил бы «самопал» получше, чем русский супермен из «Брата – 2».
Часто для игр дети сооружали достаточно сложные и трудоемкие постройки – шалаши, полуземлянки, землянки, впаянное в лед колесо с жердью, к которому привязывались сани и т.д. (Рис. 14, 15, 16, 17)
Тема игр и игрушек неисчерпаема. Однако нужно упомянуть еще один сюжет. Дети очень любили «кататься на конях» – верхами на палке. С появлением механического транспорта появилась и новая игрушка: «колёса» – прибитое к палке отрезанное от круглого чурбака колесо, круглая коробка от обувного крема тли консервная банка (рис. 18).
Рис. 14. Шалаш. (Лунинецкий район, 60-е годы ХХ в.)
1.Столб-соха. 2.Опорная жердь. 3.Суки-стропила. 4.Ветки.
5.Сено или виш. 6.Дерн. 7.Жерди-козлы. 8.Козлы.
Рис. 15. Полуземлянка
(разрез и план)
(Столинский р-н, 60-70 гг.)
1.Опорные сохи. 2.Балка. 3. Кроквы-круки. 4.Плетень. 5.Жердяный настил. 6.Слой виша. 7.Дерн. 8.Вход.
В процессе игры часто нужно было куда-то «ехать». Можно было услышать такой разговор:
Ты чым поедеш?
Конем.
А я на колесах…
Это «моделирование автотранспорта» появилось еще с довоенного времени, но наибольшее распространение оно получило в 50-е – 60-е годы. Так детская игрушка реагирует на развитие науки и техники и это тоже весьма интересная тема для исследователя.
Рис. 16. Конструкция землянки под холмом.
(Столинский р-н,
60-70 гг.)
Рис. 17. Конструкция колеса на оси, вмороженной в лед с жердью, к которой привязаны санки.
Уже сейчас можно сказать, что детская игрушка «колеса» на 2-3 десятилетия опередила массовое распространение автотранспорта в регионе. Вероятно, похожие процессы происходили и в других странах. Однако конкретных данных по данному явлению нет, поэтому прогностическое значение освоения детской игрушкой того или иного явления мы можем оценить только на примерах, подобных вышеприведенному. Изучение детской игрушки как средства прогнозирования направления научно-технического прогресса и его социальных последствий вообще, насколько известно автору, не проводилось.
Чрезвычайно перспективным представляется также изучение процесса формирования направлений научно-технического прогресса и социально-культурных процессов через игрушки, созданные в специальных КБ и производимых промышленностью. Конструкторы и производители детских игрушек, возможно, не осознавая этого, получали колоссальные возможности
Рис 18. «Колеса» – игрушки, символы транспортных средств.
влияния на научные, экономические, социальные и культурные процессы, резко сократив освоение самыми детьми новых явлений в науке, технике, социальной жизни, искусстве, через игрушки и игры, имитирующие перечисленные стороны деятельности человека. Причина кроется в практически полном отстранении детей от самостоятельного изготовления игрушек.
Через моду на игрушки в определенной степени формируются будущее, часто отдаленное на десятилетия, направление развития всех сторон жизни человеческих сообществ. Важность изучения этой проблемы также очевидна.
Популярны были на Полесье разнообразные звучащие игрушки. Вероятно, не в последнюю очередь, поэтому полешуки так восприимчивы к музыке и многие сами, без учебы в музыкальных школах, осваивали музыкальные инструменты.
Поздней весной и в начале лета хорошо получались свистки и дудки из ольховой коры. Прутик, толщиной с палец, срезался, и делалась форма будущего свистка ли дудки (рис. 19).
Затем часть 1 по всей поверхности осторожно отстукивалась плоским предметом. Этим разрушалась нежная пленка между корой и древесиной, превращаясь в жидкость. Затем кору части 1, отделенную от части 2 надрезом, поворачивают и осторожно снимают. Затем от «голой» ветки
Рис. 19. «Дудочки» из ольхи и камыша.
(Д. Велемичи Столинского р-на, Брестской обл.)
отрезают скошенную пробку, в верхней части которой прорезается желобок (3) и заднюю глухую пробку. Пробочки вставляются в трубочку из коры и свисток или дудочка готова.
Несколько сложнее изготовление дудочки из сухой камышины (черета). Нужно осторожно сделать язычок, соскабливая слой за слоем одеревеневшее покрытие верхних слоев камышины до гибких и элластичных нижних на месте язычка. Затем осторожно вырезается язычок, вырезаются дырочки и дудочка готова, правда, техника игры на ней сложнее но и звук нежный и чистый, и возможности гораздо больше.
Из звуковых игрушек известны барабаны, бубны, трещотки и другие. На рис. 20 представлена трещотка, устройство которой очевидно. Вращая в руке по стрелке, указанной на рисунке, игрушка издает треск. Меняя скорость вращения можно добиться ритмичности, нужной вам. Такие трещотки легко изготавливались уже шестилетними ребятами и часто использовались для ритмического воспроизводства мелодий.
Рис. 20. Трещетка.
Выше приведены несколько примеров игр и способов изготовления игрушек, которых было очень много видов. Делали их из самых различных материалов – тряпок, коры, дерева, металлов, кости, шерсти, ниток, лозы и т.д.
Игры и игрушки менялись с течением времени, и этот процесс является показателем смены общественных ценностей и приоритетов. Однако с этой точки зрения игры и игрушки требуют чрезвычайно тщательного комплексного исследования.
Нужно заметить, что детская субкультура очень чутко и быстро реагирует на любые изменения в этнической культуре и она может служить безошибочным индикатором процессов, которые еще не проявились в субкультуре взрослых, однако уже зафиксированы детьми в играх и игрушках.
|
